Корабли измерительного комплекса в советское время активно использовались в интересах РВСН и ВМФ для отслеживания испытаний своих и иностранных МБР и БРПЛ, а также для сопровождения космических аппаратов, говорит член-корреспондент РАРАН, капитан 1-го ранга запаса Константин Сивков.

— Как правило, такие корабли патрулировали районы, над которыми проходила часть траектории полета ракеты или аппарата. На космическом объекте нельзя разместить достаточно мощные антенные устройства, которые позволяли бы с высокой точностью снимать характеристики с ракет, а КИК оснащены мощными антеннами.

Скажем, флагман судов Службы космических исследований СССР, научно-исследовательское судно «Космонавт Юрий Гагарин» (выведено из состава флота в 1991 и утилизировано в 1996-ом — «СП») имело на борту 75 антенн, из них две — с параболическими отражателями диаметром 25 м. Вес одной такой 25-метровой антенны составлял около 240 тонн, а ширина диаграммы направленности — в пределах от 10 угловых минут до 10 градусов. Это позволяло снимать с высокой точностью характеристики с космического летательного аппарата. Судно могло как самостоятельно управлять полетом спутников и космических кораблей, посылая на них команды, так и ретранслировать их из Центра управления полетом.

Единственный оставшийся в составе флота корабль измерительного комплекса «Маршал Крылов» также сопровождал космические аппараты по программе полётов обитаемых орбитальных станций, а также осуществлял контроль параметров боевых блоков стратегических ракет. Так, в 2011 году он контролировал прибытие боеголовок БРПЛ «Булава» в заданную точку в акватории Тихого океана.

Как известно, в советское время гражданский «Морской космический флот» состоял из 11-ти специализированных судов. А в составе ТОФа было восемь кораблей измерительного комплекса, из которых остался только «Маршал Крылов»: шесть были проданы на слом, «Сахалин» — на переоборудование в Китай. К сожалению, в 90-х годах началось фатальное уничтожение нашей оборонки и корабли просто не имели возможность выходить в океан даже чисто по экономическим причинам, ведь одно из главных требований для таких кораблей — высокая автономность.

Учитывая такую специфику, новый корабль проекта 18290 должен быть довольно крупным (водоизмещение «Маршала Крылова» — 23,7 тысячи тонн) с мощными антенными устройствами и бортовыми вычислительными системами. И такой корабль нам просто необходим, учитывая, что «Маршал Крылов» все-таки был введен в эксплуатацию в феврале 1990 года.

Кроме того, контрольно-измерительная аппаратура нового корабля должна отвечать современным требованиям, поскольку российские и американские средства противоракетной обороны, стратегические ракеты постоянно совершенствуются, идет работа над созданием гиперзвукового вооружения — за этим надо «наблюдать». Сейчас мы не имеем полноценной возможности отслеживать, как ведут себя американские боеголовки на конечном участке траектории полета при испытаниях на полигонах, вычислять параметры ракет, ведь КИК «Маршал Крылов» встал в ремонт с модернизацией оборудования еще в октябре 2014 года.

Военный историк Александр Широкорад замечает: с созданием РВСН в 1959 году появилась необходимость в контроле как самих испытательных пусков ракет на их предельную дальность, так и точности падения их головных частей в Тихий океан.

— С этой целью ВМФ СССР сформировал соединение «Тихоокеанская гидрографическая экспедиция-4» (ТОГЭ-4), состоящее из четырех кораблей. А для испытаний автоматических межпланетных станций на трех судах Министерства морского флота СССР была установлена телеметрическая радиоаппаратура — они работали в Атлантическом океане. К слову, затем эти суда обеспечили прием телеметрической информации при посадке космического корабля с первым космонавтом Юрием Гагариным, а в 1960-х годах «снимали» информацию с американских ядерных высотных взрывов. Также был создан «Морской космический флот», экипажи судов которого состояли из гражданских моряков Минморфлота.

В 1963 году ВМФ пополнился кораблями ТОГЭ-5 «Чумикан» и «Чажма», в 1974-ом обе группы объединили в Объединённую гидрографическую экспедицию, в которую потом вошли «Маршал Неделин» и «Маршал Крылов». В составе ТОФа эта группа получила название — 35-я бригада кораблей измерительного комплекса.

КИК отслеживали также запуск некоторых секретных аппаратов, запускаемых на ракетах-носителях, например, беспилотных орбитальных ракетопланов («БОР») и др. В конце 80-х «Маршал Неделин» обеспечивал полет МКС «Буран».

Но понятно, что эти корабли следили и за американскими объектами и проектами, в первую очередь, связанными с системой ПРО. Американцы обычно для тестирования новых космических аппаратов и баллистических ракет использовали космодром базы Ванденберг в Калифорнии, поражая цели в районе острова Гуам в Тихом океане. На этом острове американцы создали опытные пусковые установки противоракетной обороны. И наши корабли как раз следили за тем, как осуществляются такие испытания. К слову, американцы зачастую пытались обмануть не только советскую разведку, размещая на ряде боеголовок радиодатчики для их более легкого перехвата, но и собственный Конгресс. Это мошенничество вскрылось только много лет спустя.

Естественно, наше командование хотело знать, что происходит на самом деле на американских полигонах, тем более что США испытывали боеголовки, маневрирующие на конечном участке траектории. «Снимать» такие характеристики с блоков важно для выстраивания собственной противоракетной обороны. А американцы, в свою очередь, пытались понять, как ведут себя боеголовки наших ракет, «приземляясь», например, на полигоне Кура на Камчатке.

«СП»: — С развитием космических систем разведки необходимость в КИК не отпала?

— Нет. Дело в том, что спутники фиксируют пуск ракет и определяют их начальную траекторию, которая, собственно, не особо интересна, поскольку главное — что происходит на конечном участке траектории. Тогда будет понятно, каких успехов достигли американцы в развитии систем преодоления ПРО. Конечно, космические аппараты также фиксируют траектории маневрирования, но недостаточно эффективно. Лучше всего это делают наземные или корабельные радиолокационные средства, а для успешного перехвата боеголовок нужна высокая точность определения как траектории, так и параметров объектов.

Сегодня КИК крайне актуальны. Дело в том, что сейчас в России идут работы над тяжелой МБР «Сармат», а также над новым боевым оснащением — гиперзвуковыми боевыми блоками (ОКР «4202» или объект «4202»). Есть предположения, что «Сармат» сможет нести не менее трех таких блоков, которые способны на гиперзвуковой скорости совершать маневры по тангажу (вертикальная плоскость) и рысканию (горизонтальная плоскость). И для будущих испытаний такой ракеты нам нужен КИК.

Скорее всего, функцию по «наблюдению» за МБР «Сармат» возьмет на себя «Маршал Крылов» после соответствующей модернизации. Но в будущем нам потребуется несколько таких кораблей. Во-первых, США работают над гиперзвуковыми проектами в рамках реализации концепции «Быстрого глобального удара», а также в перспективе они будут модернизировать свой ядерный арсенал — создавать новые МБР И БРПЛ. Во-вторых, Китай также активен в этом направлении, в частности он уже провел испытания гиперзвукового летательного аппарата WU-14.

Справка «СП»

23 февраля 2015 года на встрече, посвящённой 25-летию со дня подъема Флага ВМФ на КИК «Маршал Крылов», командир корабля Борис Кулик отчитался о следующих итогах службы. По его словам, за четверть века «Маршал Крылов» прошел 150049,7 мили за 881 ходовые сутки, выполнил более 40 боевых работ и задач, среди которых — поиск и эвакуация космического аппарата «Ресурс-500» в 1992-ом, обеспечение запуска изделия «Протон-РБДМ-2-Иридиум» (1997−1998 годы), государственные лётные испытания в акватории Тихого океана МБР «Тополь-М» в 2004-ом, испытания БРПЛ «Булава» в 2011 году.

svpressa.ru