Эксперты единодушно признают, что это был самый живой из публичных споров внутри тандема, после которого границы допустимого в дискуссии президента и премьера расширились. Пресс-секретарь премьера Дмитрий Песков, нивелируя ситуацию, напомнил, что Путин лишь высказал свою личную точку зрения на ситуацию в Ливии: «Путин сослался на то, что правительство не занимается вопросами внешней политики. Внешняя политика страны формируется президентом». На вопрос, последует ли реакция на критику президента со стороны премьера, Песков ответить затруднился, отметив, что «реагировать на критику президента не принято».

Но не исключено, что последнее слово все же останется за Путиным. Чиновник аппарата правительства сообщил «Ведомостям», что позиция России по ливийскому вопросу будет скорректирована, и Путин еще выскажется по этому вопросу 23 марта, когда будет с визитом в Сербии (напомним, что 24 марта 1999 года начались бомбардировки Югославии натовскими войсками). Кстати, по информации источника «Свободной прессы», изначально президент Медведев склонялся к тому, чтобы поддержать действия коалиции, но против выступил МИД РФ, в результате позиция России по резолюции Совбеза ООН и приняла двусмысленный вид.

Действительно ли Ливия стала клином, который расколол властный тандем, рассуждает первый вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин.

«СП»: – Алексей Владимирович, почему резолюция СБ ООН стала камнем преткновения между Путиным и Медведевым?

– Проблема в том, что мы этой резолюции не препятствовали – это ключевой момент. Проблема – что это была за резолюция, и почему Россия ей не помешала. Потому что если эта резолюция ООН, действительно, спровоцировала крестовый поход – Россия оказывается в довольно неудобном положении. Получается, мы отстранились, но, по сути, санкционировали этот ход событий.

Думаю, выступление Медведева носило характер объяснения – почему Россия это сделала. Что основная ответственность возлагается на Каддафи, который не пошел на возможные компромиссы, что Россия действовала правильно, и что президент взял на себя ответственность за это решение.

Что касается позиции Путина, обстоятельства понятны: в России никто не хотел войны, и наше отношение к цепочке Югославия – Ирак – Афганистан – Ливия носит негативный характер. Реакция премьера объяснима – тем более, он оговорился, что это его личное мнение.

«СП»: – Почему же Медведев его одернул?

– С личным мнением и возникла проблема. Потому что решение по резолюции члены тандема, очевидно, принимали вместе. А отвечает, получается, один президент. Медведев на это, собственно, и ответил – причем, достаточно резко. Сигнал президента был адресован не только премьеру и нашей элите, но и международному сообществу. Смысл его в том, что позиция России внутренне является консенсусной, и никаких шараханий не будет.

«СП»: – Но, по некоторым данным, наша позиция по Ливии может быть скорректирована…

– Это не исключает, что если в Ливии будут многочисленные жертвы среди гражданского населения, позиция России будет скорректирована.

Корректировка позиции будет зависеть от развития событий. Если события в Ливии будут развиваться быстро, серьезной корректировки не будет. Если война затянется, если в Ливии будут многочисленные жертвы среди гражданского населения, позиция России будет скорректирована. Но эта корректировка будет не в рамках резолюции ООН, резолюция останется неизменной.

«СП»: – Почему все же Россия заняла такую спорную позицию?

– Никто из стран БРИК, например, не был готов поддержать вето России. Из стран БРИК, кроме России, наложить вето мог еще Китай, но он отказался это делать. Другие страны БРИК – Индия и Бразилия – могли высказаться негативно, морально осудить резолюцию, но и они отошли в сторону. С чем в этой ситуации осталась бы Россия, если бы наложила вето? Она получила бы изоляцию: никто бы нас не поддержал.

Другой аргумент в пользу нашей позиции: необходимость поддерживать хорошие отношения с Западом. Был и третий аргумент: контракты, которые есть у нас в Ливии. Возникает вопрос: насколько они персонифицированы? Есть нынешний ливийский режим, но если он уйдет, – а многое говорит за этот вариант развития событий – придется выстраивать отношения с режимом, который придет на смену Каддафи. В этом случае поддержка Каддафи будет отрицательным фактором в отношениях с Ливией. Получается, есть достаточно много причин отказаться от блокирования резолюции.

«СП»: – Но не получилось так, что этот рационализм обострил внутриполитическую обстановку в России?

– Разногласия в тандеме были достаточно давно, просто они не выходили на поверхность. Думаю, взгляды президента и премьера не совпадают по многим событиям. Это связано с менталитетом, биографией, предыдущей деятельностью. Разногласия связаны, наконец, с тем, что для Путина перезагрузка отношений с Западом – это во многом вынужденный шаг. А для Медведева – это стратегический выбор, для него перезагрузка выходит за рамки вынужденных решений.

Плюс, конечно, играет роль предвыборная ситуация: разнобой во мнениях между президентом и премьером истолковываются в предвыборном контексте. Хотя я бы здесь не преувеличивал. Друг против друга члены тандема в 2012-м году не пойдут. Думаю, они договорятся о формате участия нынешней власти в президентских выборах.

Другое мнение

Михаил Делягин, директор Института проблем глобализации:

– Не нужно забывать, что мы живем в ситуации, по сути дела, предвыборной кампании. Да, выборы реально осуществляют бюрократические кланы, выбор будет сделан в конце текущего года, и тот, кого правящая бюрократия выставит на выборы-2012, тот и станет президентом. Но это избирательной кампании не мешает, и уже длительное время оценки президента и премьера не совпадают, а зачастую оказываются диаметрально противоположными. Можно вспомнить историю с терактом в «Домодедово». Стоило Путину объявить о раскрытии теракта, как Медведев немедленно появился на экране, и с горящими глазами начал выговаривать, что нельзя ни в коем случае употреблять такие выражения до завершения суда, и так далее. Сейчас похожий эпизод.

С одной стороны, действительно, неловко, когда премьер Путин близко к тексту цитирует Каддафи, говоря о «крестовом походе». А с другой – неловко, когда перед этим господин Медведев употреблял слова типа «живой политический труп». Это, знаете ли, непристойность. Так не говорят государственные деятели, так не говорят о государственных деятелях, какими бы скверными они ни были. Наконец, так может говорить только человек, пользующийся авторитетом внутри своей страны – в противном случае эти слова могут быть отнесены и к самому их автору.

На самом деле, очень поздно говорить об угрозе войны цивилизаций, когда она вовсю идет. То, что мы видим сегодня – это, действительно, крестовый поход иудео-протестанской цивилизации против ислама. И, с другой стороны, это крестовый поход ислама против христианства. Здесь нет представления о справедливости и международном праве – не говоря о том, что международное право было убито в 1999 году бомбежками Югославии. Если товарищ Медведев ничего об этом не знает, ему стоит почитать любимый им Twitter.

Как Медведев спорил с Путиным

В первый раз Медведев публично осадил Путина, когда тот сказал, что существуют политики во внесистемной оппозиции, которых не стоит упоминать, а Медведев - что эти политики являются уважаемыми людьми.

Второй - когда премьер комментировал статус Михаила Ходорковского и Платона Лебедева до оглашения приговора. 6 сентября 2010 года на встрече с участниками клуба «Валдай» Владимир Путин высказался о втором деле Михаила Ходорковского: «Не буду вмешиваться, но у этого человека кровь на руках». 16 декабря в эфире программы «Разговор с Владимиром Путиным» премьер вновь обозначил свою позицию: «Считаю, что вор должен сидеть в тюрьме».

24 декабря Дмитрий Медведев на встрече с главными редакторами телеканалов дистанцировался от этого заявления: «Ни президент, ни иное должностное лицо не имеет права высказывать свою позицию по этому делу или по какому-то другому делу до момента вынесения приговора».

В третий раз Медведев и Путин разошлись во мнении, раскрыт ли теракт в «Домодедово» и пора ли об этом рапортовать. 2 февраля 2011 года Владимир Путин сообщил журналистам, что дело о теракте в Домодедово «в целом раскрыто». На следующий день господин Медведев на совещании с силовиками назвал «абсолютно недопустимыми» заявления о раскрытии теракта до завершения следствия и суда. «Этих подонков нужно искать, делать это так, чтобы земля у них под ногами горела. Но именно работать, а не пиариться», - добавил он.

Кроме того, отмечены еще несколько, уже более спокойных, заочных дискуссий премьера и президента. 9 июня 2009 года Владимир Путин заявил о предстоящем присоединении к ВТО России, Белоруссии и Казахстана «как единого таможенного пространства, как Таможенного союза». 7 декабря 2010 года Дмитрий Медведев сообщил об изменении позиции: «Мы будем вступать в ВТО отдельно, но состоя в Таможенном союзе».

2 сентября 2010 года премьер заявил, что эмбарго на экспорт зерна может продлиться не до 31 декабря, как планировалось, а до ноября 2011 года: «Отмену мы сможем рассмотреть только после того, как будет собран урожай будущего года». 6 сентября Дмитрий Медведев высказался о возможности скорой отмены эмбарго: «Как только будет понятно, сколько мы собрали, всякое эмбарго будет снято». В итоге кремлевская пресс-служба была вынуждена уточнять, что президент также имел в виду урожай 2011 года.

27 декабря 2010 года на заседании Госсовета господин Путин предложил заимствовать опыт СССР в создании «обстановки межэтнического и межконфессионального мира». В ответ президент заявил, что это невозможно: «Советский Союз был государством, построенным на идеологии, и, скажем откровенно, очень жестким государством. Россия – другая».

Фото: kremlin.ru

22 марта 2011 года

www.svpressa.ru