Эстонский атом: где и когда
Недавняя встреча Матти Ванханена с Андрусом Ансипом способна заставить любого задуматься о будущем эстонской энергетики – прежде всего об атомной составляющей этого самого будущего.
Все дело в докладе вице-президента Инвестиционного банка Северных стран Гуннара Окка и бывшего посла Финляндии в Эстонии Яакко Бломберга, представленном премьер-министрам Эстонии и Финляндии на прошлой неделе. На 77 страницах документа нашлось место и для перспектив энергетического сотрудничества соседних держав. Можно сказать, что призыв эстонских властей – дать нам возможность поучаствовать в финской программе мирного атома – оказался услышан. Бломберг и Окк полагают, что строительство шестого финского реактора в Олкилуото могло бы происходить едва ли не на паритетных началах, а последующие проекты, возможно, будут реализованы... на эстонской земле.
АЭС? Не сегодня!
Неудивительно, что вопрос «где строить?» звучит у нас все чаще. Еще весной Postimees поинтересовался мнением читателей по этому поводу – две трети опрошенных высказались тогда в пользу Силламяэ. «Думаю, что, если спросить у людей, готовы ли они жить возле атомной электростанции, то большинство ответит «нет», но в то же время они могут и не возражать против идеи строительства эстонской АЭС в целом, – рассуждает Марек Страндберг, депутат Рийгикогу, один из лидеров Партии зеленых. – Недавно я встречался с жителями Силламяэ, которые прочли где-то, будто в качестве одной из возможных площадок строительства рассматривается как раз их родной город. Сами горожане высказались против такого выбора».
«Зеленые» не были бы таковыми, если бы безоговорочно поддерживали строительство ядерных энергоблоков: напротив, партия распространила специальное заявление по этому поводу под красноречивым названием: «АЭС сегодня? Нет!», да еще затеяла сбор подписей в поддержку своей позиции. Подписаться успели уже более трех тысяч человек, в числе других – писатель Яан Каплинский, известный певец Тынис Мяги и депутат Европарламента Андрес Таранд. «Зеленые» убеждены, что энергетическую независимость страны можно обеспечить, продолжая использовать отечественный сланец, расширяя в то же время применение неисчерпаемых источников и энергосберегающих технологий. Смущает их как незавидная перспектива возникновения в стране ядерных «могильников», так и вероятность торговли опасными отходами. «К отходам даже реакторов мирного назначения относится так называемый оружейный плутоний, реализация которого зачастую оказывается весьма выгодной для энергетиков», – говорится в заявлении.
«Зеленые правы, когда говорят, что нет такой станции, где отходы не представляли бы опасности, – соглашается вице-канцлер Министерства экономики Эйнари Кисель. – Первый подобный объект еще предстоит закончить. Реактор, строящийся сейчас в Финляндии, станет первым в своем роде».
Но вот полностью безотходной назвать какую-либо из современных разработок никто пока не решается. Впрочем, от основного своего недостатка возводящиеся на Балтике реакторы точно избавятся: они смогут работать не только на российском топливе – в противном случае все разговоры об «энергетической безопасности» окажутся бессодержательными. «Современные АЭС, как правило, проектируют таким образом, чтобы они не зависели от конкретного поставщика. Ядерное топливо можно закупать во многих странах по всему миру, около 50% мирового урана добывают в Канаде и Австралии», – уточнил Кисель.
Типичный пример зависимости от российского топлива – литовская Игналина, первый реактор которой остановили в 2005 году, а второй, то есть последний, будет заглушен в следующем. «АЭС – не игрушка. Здесь необходимы специалисты самой высокой квалификации. Думаю, что общую для стран Балтии станцию стоило бы построить именно в Игналине, где уже сейчас имеется опытный персонал», – считает председатель правления Эстонского чернобыльского общества Юри Рейнманн. До появления на горизонте Олкилуото аналогичного мнения придерживались и наши чиновники от энергетики.
«Сейчас в Игналине готовится экспертная оценка воздействия новой станции на окружающую среду. Эти работы займут много времени, но закончить их совершенно необходимо – в противном случае не получится ни начать строительство, ни запустить реактор», – говорит директор Департамента ядерной энергетики концерна Lietuvos Energija Мариус Гриневичус. В Литве пока, по его словам, до сбора подписей против строительства дело не доходило – наоборот, атомщики сотрудничают с «зеленым» движением, чтобы построить новую АЭС максимально безопасной, а страх перед атомной энергетикой связан прежде всего с недостаточным пониманием тех вызовов, что сопутствуют строительству и эксплуатации станций. Гриневичус считает, что в наше время АЭС постепенно становятся важнейшим источником энергии.
Появление «финского проекта» подозрительным образом совпало с заявлением «Росатома», решившегося на строительство к 2015 году под Калининградом двух энергоблоков, сравнимых по мощности с закрывающимся в Литве, с тем, чтобы справиться с «дефицитом электроэнергии, который возникнет в связи с закрытием Игналинской АЭС». Эйнари Кисель сомневается, что новой станции удастся выйти на балтийский рынок: «Куда пойдет калининградская энергия? Существующие линии электропередач позволяют передать в Литву 700 МВт электричества, а планируемая мощность самой станции – свыше 2000 МВт. В Калининградском регионе для такого количества энергии просто нет потребителей, а литовцы, приняв решение о строительстве собственной станции, вряд ли станут прокладывать новые линии в российском направлении».
В чьих интересах?
В докладе Бломберга – Окка, напротив, обошлось без досадных стратегических ляпов: строительство эстонско-финских реакторов упоминается в контексте прокладки по дну Финского залива дополнительного электрокабеля Estlink-2, который обеспечил бы, в придачу к нынешнему 350-мегаваттному кабелю, передачу дополнительных 800 мегаватт. Поскольку сейчас у нас говорят о постройке 1200-мегаваттной станции, с прокладкой второго кабеля почти всю полученную на ней энергию можно будет отправлять на другой берег. Выходит, станцию нам предлагают построить «на экспорт»? Марек Страндберг уверен, что Эстония на самом деле в АЭС не нуждается: «Ядерные реакторы, в основном, используют там, где существует не просто большой, но постоянный спрос на электроэнергию». В Финляндии, по его словам, обратились в свое время к атомным технологиям как раз потому, что промышленность страны нуждалась в энергии. Решение об использовании ядерной энергии принималось в интересах успешного экономического развития. В Эстонии же производства, сравнимого с финским, просто нет. «Строительство совместной АЭС в Финляндии выглядит утопией – никто не пойдет на такой шаг в интересах Эстонии, ведь платой за такое решение стали бы ядерные отходы», – считает Страндберг.
Зеленые возлагают надежду на другой кабель, который соединил бы наши будущие ветропарки со шведскими, чтобы стабилизировать поступление энергии. Не все, однако, склонны надеяться, что шведский ветер окажется крепче и надежнее эстонского: энергия из возобновляемых источников не заменит ядерной, поскольку невозможно в точности предсказать, сколько мегаватт удастся получить. Стабильностью поставок могут похвастаться только надежные источники – тепловые, гидро- и атомные электростанции, считает Мариус Гриневичус.
В очередь за дозиметром и красным вином
В Министерстве экономики и коммуникаций склонны считать, что эстонскую АЭС удалось бы ввести в эксплуатацию в 2020-2025 годах. Означает ли это, что от станции все равно деваться некуда, и через каких-нибудь двенадцать-пятнадцать лет слова «дозиметр» и «микрозиверт» не покажутся нам экзотикой? Стоит ли уже сейчас, руководствуясь принципом «готовь сани летом», становиться в очередь за персональным дозиметром? Тоомас Сымер, главный инженер фирмы Englo – единственной в стране, занимающейся производством приборов, регистрирующих радиоактивное излучение, с возросшим спросом на портативные устройства в свете околоатомной дискуссии последнего времени не сталкивался. К тому же отечественный дозиметр – удовольствие не из дешевых: даже простейшая модель обойдется покупателю в три тысячи крон. Внешне RADON-1M до боли напоминает кирпичи-мобильники середины девяностых. «Эстонская Nokia?» – проносится в голове.
Повышенный интерес к дозиметрам проявится скорее в том случае, если людям в очередной раз напомнят о радоне, считает Сымер. Этот радиоактивный газ тяжелее воздуха, и поэтому скапливается в подвальных помещениях, на нижних этажах зданий. Именно радон, по его мнению, должен беспокоить жителей Эстонии: кое-где на северном побережье его концентрация превышает допустимые значения в десять, пятнадцать, а то и в пятьдесят раз. Строительство АЭС его куда меньше волнует: «Технологии достигли такого уровня, что, если не делать глупостей, как в Чернобыле, станцию можно считать вполне безопасной. Тем более если учесть, что и горючий сланец небезопасен с радиационной точки зрения – в тонне сланца, как известно, содержится около грамма урана».
В очередях за йодом и красным вином, тем не менее, некоторым из нас уже приходилось стоять – месяц назад слухи о возможной аварии на атомной электростанции в Сосновом Бору, что в восьмидесяти километрах от эстонской границы, едва не спровоцировали всеобщую панику, и пока компетентные органы разбирались, имеем мы дело с желанием дискредитировать идею использования атомной энергии вообще или же «кто-то просто пошутил», из головы никак не удавалось выбить крамольную мысль: «А что, если?..»
Комментарий:
Юри РЕЙНМАНН, председатель правления Эстонского чернобыльского общества:
Авария на Чернобыльской АЭС не должна становиться на пути технического прогресса. Чернобыльский реактор работал бы и по сей день – так же, как это происходит в Игналине и Сосновом Бору. Авария произошла в результате глупых экспериментов, в ходе которых реактор проверяли в различных режимах работы. В советское время такие вещи делались в приказном порядке и за положительные результаты эксперимента полагались приличные премиальные. Советскому Союзу нужно было продемонстрировать миру надежность и превосходство своих реакторов – чистой воды политика.
О поборниках возобновляемой энергии говорят в шутку, как о поджигателях масла – дыма много, а толку мало. Потребность в энергии растет, и становится ясно, что ближайшее будущее – за атомной энергетикой, поскольку «зеленой» энергии производится недостаточно. АЭС следует сделать безопаснее. Простой пример: под реактором вырывают пустую шахту, куда, в случае серьезной аварии, можно было бы сбросить реактор – будь такая шахта в Чернобыле, об опасности атомной энергии говорили бы куда меньше. Современные реакторы стали надежнее. Когда-то и чернобыльские реакторы считались последним словом техники, но сейчас их время подошло к концу.
Насчет инцидента в Сосновом Бору нужно сказать, что не следует скрывать мелкие неполадки. На ошибках учатся, всякая авария нуждается в изучении учеными для создания в будущем новых, безопасных реакторов. В советское время умалчивали о любых происшествиях. К сожалению, в России с тех пор мало что изменилось.
Эйнари КИСЕЛЬ, вице-канцлер Министерства экономики и коммуникаций:
На энергетическом рынке региона достаточно места как для альтернативного, так и для атомного электричества. Очевидно, что в одиночку финансировать АЭС никто не станет, станцию построят благодаря сотрудничеству нескольких компаний. Экономическая целесообразность строительства зависит от ожидаемых цен на электроэнергию. Согласно последним прогнозам, она существенно вырастет в течение ближайших пяти лет. Когда же речь заходит о ветряных генераторах, стоит задуматься – сколько мы можем позволить себе платить за такую энергию? Если АЭС способна ежедневно работать при нагрузке в 95%, что «ветряки», в зависимости от погодных условий, смогут реализовать от 25 до 35 процентов своего потенциала. Насколько мне известно, Eesti Energia намерена развивать оба направления, а также сланцевую энергетику, что тоже разумно – в энергетике силен тот, чей «портфель» не отличается однообразием.
Сотрудничество с Финляндией во многом зависит от внутригосударственных решений финской стороны, от конкуренции на внутреннем энергорынке соседей. Будем реалистами – в Эстонии АЭС появится не раньше 2020 года. Насчет ее вероятного расположения никаких решений не принималось, и этим вопросом не будут заниматься второпях, в кабинетной тиши.
Коллаж и фото: Сергей Трофимов
На первой иллюстрации:
Проект строительства очередной высотки в центре города окончательно добьет столичных архитекторов.
Марек Страндберг предлагает не строить, а экономить.
Внешне RADON-1M до боли напоминает кирпичи-мобильники середины девяностых.
www.dzd.ee
АЭС? Не сегодня!
Неудивительно, что вопрос «где строить?» звучит у нас все чаще. Еще весной Postimees поинтересовался мнением читателей по этому поводу – две трети опрошенных высказались тогда в пользу Силламяэ. «Думаю, что, если спросить у людей, готовы ли они жить возле атомной электростанции, то большинство ответит «нет», но в то же время они могут и не возражать против идеи строительства эстонской АЭС в целом, – рассуждает Марек Страндберг, депутат Рийгикогу, один из лидеров Партии зеленых. – Недавно я встречался с жителями Силламяэ, которые прочли где-то, будто в качестве одной из возможных площадок строительства рассматривается как раз их родной город. Сами горожане высказались против такого выбора».
«Зеленые» не были бы таковыми, если бы безоговорочно поддерживали строительство ядерных энергоблоков: напротив, партия распространила специальное заявление по этому поводу под красноречивым названием: «АЭС сегодня? Нет!», да еще затеяла сбор подписей в поддержку своей позиции. Подписаться успели уже более трех тысяч человек, в числе других – писатель Яан Каплинский, известный певец Тынис Мяги и депутат Европарламента Андрес Таранд. «Зеленые» убеждены, что энергетическую независимость страны можно обеспечить, продолжая использовать отечественный сланец, расширяя в то же время применение неисчерпаемых источников и энергосберегающих технологий. Смущает их как незавидная перспектива возникновения в стране ядерных «могильников», так и вероятность торговли опасными отходами. «К отходам даже реакторов мирного назначения относится так называемый оружейный плутоний, реализация которого зачастую оказывается весьма выгодной для энергетиков», – говорится в заявлении.
«Зеленые правы, когда говорят, что нет такой станции, где отходы не представляли бы опасности, – соглашается вице-канцлер Министерства экономики Эйнари Кисель. – Первый подобный объект еще предстоит закончить. Реактор, строящийся сейчас в Финляндии, станет первым в своем роде».
Но вот полностью безотходной назвать какую-либо из современных разработок никто пока не решается. Впрочем, от основного своего недостатка возводящиеся на Балтике реакторы точно избавятся: они смогут работать не только на российском топливе – в противном случае все разговоры об «энергетической безопасности» окажутся бессодержательными. «Современные АЭС, как правило, проектируют таким образом, чтобы они не зависели от конкретного поставщика. Ядерное топливо можно закупать во многих странах по всему миру, около 50% мирового урана добывают в Канаде и Австралии», – уточнил Кисель.
Типичный пример зависимости от российского топлива – литовская Игналина, первый реактор которой остановили в 2005 году, а второй, то есть последний, будет заглушен в следующем. «АЭС – не игрушка. Здесь необходимы специалисты самой высокой квалификации. Думаю, что общую для стран Балтии станцию стоило бы построить именно в Игналине, где уже сейчас имеется опытный персонал», – считает председатель правления Эстонского чернобыльского общества Юри Рейнманн. До появления на горизонте Олкилуото аналогичного мнения придерживались и наши чиновники от энергетики.
«Сейчас в Игналине готовится экспертная оценка воздействия новой станции на окружающую среду. Эти работы займут много времени, но закончить их совершенно необходимо – в противном случае не получится ни начать строительство, ни запустить реактор», – говорит директор Департамента ядерной энергетики концерна Lietuvos Energija Мариус Гриневичус. В Литве пока, по его словам, до сбора подписей против строительства дело не доходило – наоборот, атомщики сотрудничают с «зеленым» движением, чтобы построить новую АЭС максимально безопасной, а страх перед атомной энергетикой связан прежде всего с недостаточным пониманием тех вызовов, что сопутствуют строительству и эксплуатации станций. Гриневичус считает, что в наше время АЭС постепенно становятся важнейшим источником энергии.
Появление «финского проекта» подозрительным образом совпало с заявлением «Росатома», решившегося на строительство к 2015 году под Калининградом двух энергоблоков, сравнимых по мощности с закрывающимся в Литве, с тем, чтобы справиться с «дефицитом электроэнергии, который возникнет в связи с закрытием Игналинской АЭС». Эйнари Кисель сомневается, что новой станции удастся выйти на балтийский рынок: «Куда пойдет калининградская энергия? Существующие линии электропередач позволяют передать в Литву 700 МВт электричества, а планируемая мощность самой станции – свыше 2000 МВт. В Калининградском регионе для такого количества энергии просто нет потребителей, а литовцы, приняв решение о строительстве собственной станции, вряд ли станут прокладывать новые линии в российском направлении».
В чьих интересах?
В докладе Бломберга – Окка, напротив, обошлось без досадных стратегических ляпов: строительство эстонско-финских реакторов упоминается в контексте прокладки по дну Финского залива дополнительного электрокабеля Estlink-2, который обеспечил бы, в придачу к нынешнему 350-мегаваттному кабелю, передачу дополнительных 800 мегаватт. Поскольку сейчас у нас говорят о постройке 1200-мегаваттной станции, с прокладкой второго кабеля почти всю полученную на ней энергию можно будет отправлять на другой берег. Выходит, станцию нам предлагают построить «на экспорт»? Марек Страндберг уверен, что Эстония на самом деле в АЭС не нуждается: «Ядерные реакторы, в основном, используют там, где существует не просто большой, но постоянный спрос на электроэнергию». В Финляндии, по его словам, обратились в свое время к атомным технологиям как раз потому, что промышленность страны нуждалась в энергии. Решение об использовании ядерной энергии принималось в интересах успешного экономического развития. В Эстонии же производства, сравнимого с финским, просто нет. «Строительство совместной АЭС в Финляндии выглядит утопией – никто не пойдет на такой шаг в интересах Эстонии, ведь платой за такое решение стали бы ядерные отходы», – считает Страндберг.
Зеленые возлагают надежду на другой кабель, который соединил бы наши будущие ветропарки со шведскими, чтобы стабилизировать поступление энергии. Не все, однако, склонны надеяться, что шведский ветер окажется крепче и надежнее эстонского: энергия из возобновляемых источников не заменит ядерной, поскольку невозможно в точности предсказать, сколько мегаватт удастся получить. Стабильностью поставок могут похвастаться только надежные источники – тепловые, гидро- и атомные электростанции, считает Мариус Гриневичус.
В очередь за дозиметром и красным вином
В Министерстве экономики и коммуникаций склонны считать, что эстонскую АЭС удалось бы ввести в эксплуатацию в 2020-2025 годах. Означает ли это, что от станции все равно деваться некуда, и через каких-нибудь двенадцать-пятнадцать лет слова «дозиметр» и «микрозиверт» не покажутся нам экзотикой? Стоит ли уже сейчас, руководствуясь принципом «готовь сани летом», становиться в очередь за персональным дозиметром? Тоомас Сымер, главный инженер фирмы Englo – единственной в стране, занимающейся производством приборов, регистрирующих радиоактивное излучение, с возросшим спросом на портативные устройства в свете околоатомной дискуссии последнего времени не сталкивался. К тому же отечественный дозиметр – удовольствие не из дешевых: даже простейшая модель обойдется покупателю в три тысячи крон. Внешне RADON-1M до боли напоминает кирпичи-мобильники середины девяностых. «Эстонская Nokia?» – проносится в голове.
Повышенный интерес к дозиметрам проявится скорее в том случае, если людям в очередной раз напомнят о радоне, считает Сымер. Этот радиоактивный газ тяжелее воздуха, и поэтому скапливается в подвальных помещениях, на нижних этажах зданий. Именно радон, по его мнению, должен беспокоить жителей Эстонии: кое-где на северном побережье его концентрация превышает допустимые значения в десять, пятнадцать, а то и в пятьдесят раз. Строительство АЭС его куда меньше волнует: «Технологии достигли такого уровня, что, если не делать глупостей, как в Чернобыле, станцию можно считать вполне безопасной. Тем более если учесть, что и горючий сланец небезопасен с радиационной точки зрения – в тонне сланца, как известно, содержится около грамма урана».
В очередях за йодом и красным вином, тем не менее, некоторым из нас уже приходилось стоять – месяц назад слухи о возможной аварии на атомной электростанции в Сосновом Бору, что в восьмидесяти километрах от эстонской границы, едва не спровоцировали всеобщую панику, и пока компетентные органы разбирались, имеем мы дело с желанием дискредитировать идею использования атомной энергии вообще или же «кто-то просто пошутил», из головы никак не удавалось выбить крамольную мысль: «А что, если?..»
Комментарий:
Юри РЕЙНМАНН, председатель правления Эстонского чернобыльского общества:
Авария на Чернобыльской АЭС не должна становиться на пути технического прогресса. Чернобыльский реактор работал бы и по сей день – так же, как это происходит в Игналине и Сосновом Бору. Авария произошла в результате глупых экспериментов, в ходе которых реактор проверяли в различных режимах работы. В советское время такие вещи делались в приказном порядке и за положительные результаты эксперимента полагались приличные премиальные. Советскому Союзу нужно было продемонстрировать миру надежность и превосходство своих реакторов – чистой воды политика.
О поборниках возобновляемой энергии говорят в шутку, как о поджигателях масла – дыма много, а толку мало. Потребность в энергии растет, и становится ясно, что ближайшее будущее – за атомной энергетикой, поскольку «зеленой» энергии производится недостаточно. АЭС следует сделать безопаснее. Простой пример: под реактором вырывают пустую шахту, куда, в случае серьезной аварии, можно было бы сбросить реактор – будь такая шахта в Чернобыле, об опасности атомной энергии говорили бы куда меньше. Современные реакторы стали надежнее. Когда-то и чернобыльские реакторы считались последним словом техники, но сейчас их время подошло к концу.
Насчет инцидента в Сосновом Бору нужно сказать, что не следует скрывать мелкие неполадки. На ошибках учатся, всякая авария нуждается в изучении учеными для создания в будущем новых, безопасных реакторов. В советское время умалчивали о любых происшествиях. К сожалению, в России с тех пор мало что изменилось.
Эйнари КИСЕЛЬ, вице-канцлер Министерства экономики и коммуникаций:
На энергетическом рынке региона достаточно места как для альтернативного, так и для атомного электричества. Очевидно, что в одиночку финансировать АЭС никто не станет, станцию построят благодаря сотрудничеству нескольких компаний. Экономическая целесообразность строительства зависит от ожидаемых цен на электроэнергию. Согласно последним прогнозам, она существенно вырастет в течение ближайших пяти лет. Когда же речь заходит о ветряных генераторах, стоит задуматься – сколько мы можем позволить себе платить за такую энергию? Если АЭС способна ежедневно работать при нагрузке в 95%, что «ветряки», в зависимости от погодных условий, смогут реализовать от 25 до 35 процентов своего потенциала. Насколько мне известно, Eesti Energia намерена развивать оба направления, а также сланцевую энергетику, что тоже разумно – в энергетике силен тот, чей «портфель» не отличается однообразием.
Сотрудничество с Финляндией во многом зависит от внутригосударственных решений финской стороны, от конкуренции на внутреннем энергорынке соседей. Будем реалистами – в Эстонии АЭС появится не раньше 2020 года. Насчет ее вероятного расположения никаких решений не принималось, и этим вопросом не будут заниматься второпях, в кабинетной тиши.
Коллаж и фото: Сергей Трофимов
На первой иллюстрации:
Проект строительства очередной высотки в центре города окончательно добьет столичных архитекторов.
Марек Страндберг предлагает не строить, а экономить.
Внешне RADON-1M до боли напоминает кирпичи-мобильники середины девяностых.
www.dzd.ee
Прямая ссылка Добавил: Vitaly 09.07.2008 18:31
Нарушений на границе летом больше | Пропавшая две недели назад в Кингисеппе 11-летняя девочка найдена мертвой