- Само по себе понятно, что ни одно повышение цены никому не нравится. Я теперь оказался в роли этого принесшего недобрую весть. Но я отвечаю за "Нарвские электростанции" и должен смотреть, чтобы эта фирма могла действовать и в дальнейшем. Без денег это невозможно. Поскольку экономика Эстонии развивается так быстро - растут зарплаты, дорожают материалы и прочее, - то совершенно естественно, что и расходы на производство электроэнергии повышаются.

Тревожась о долгосрочном снабжении своих клиентов электроэнергией, я чувствую: то, что мы делаем сейчас с ценой, - правильно. Наши ценовые ходатайства не в снах родились, а тщательно скалькулированы. В то же время, в свободной стране дискуссии естественны, и политики выполняют свою тяжелую работу политика.

- Наверное, недолгой оказалась бы карьера того политика, который бы сейчас объявил, что повышение цены электроэнергии - дело хорошее, и похвалил бы энергетиков?

- Я не хотел бы критиковать политиков. Моя работа - стоять за то, чтобы нарвские станции смогли и в будущем предлагать своим клиентам электроэнергию.

- Некоторые лидеры общественного мнения уже давненько ставят под сомнение будущее сланцевой энергетики в Эстонии. Не считаете ли вы, что нынешнее крупное повышение цены даст в руки представителей этого лагеря сильный козырь?

- Хорошо, ликвидируем сланцевую энергетику - и что дальше? Ясно, конечно, что фирма "Ээсти энергия" должна суметь разнообразить свой производственный портфель для того, чтобы меньше зависеть от происходящих в экономической среде изменений. Я имею в виду прежде всего теперешний ажиотаж вокруг квот на СО2. Если сравнивать подобные энергетические предприятия в Европе, то там есть атомные и гидростанции, там производят электроэнергию из газа, полезных ископаемых, ветра. Такое разнообразие обеспечивает при необходимости более гибкие возможности реагирования и меньшую зависимость от административных квот на СО2.

- Нет смысла хранить все яйца в одной корзине?

- Именно. Это является также одной из причин, почему "Ээсти энергия" ищет возможности участия в проектах АЭС и расширения производства альтернативной энергии. И у "Нарвских электростанций" имеется проект, по которому мы смогли бы в одном из котлов с кипящим слоем использовать 10 процентов биотоплива.

- Вы пришли в "Нарвские электростанции" полтора года назад из международного предприятия "Elcoteq", занимающегося производством электроники. Здесь же вы управляете котлами, турбинами и генераторами. Каким для вас стал переход от таких крошечных вещей к гигантским?

- Очень интересным. Оба вида деятельности капиталоемкие, то есть дорогостоящие. Но если в электронике изменения происходят очень быстро, то в энергетике следует принимать инвестиционные решения на десятилетия. Когда смотришь на здешние энергоблоки, то очень приятно думать о том, что 90 процентов потребляемой в Эстонии электроэнергии производится здесь.

Как-то в пять утра я отправился в Таллинн, и мне пришла мысль, что нарвские станции, по сути, являются сердцем Эстонии. Как сердце качает по сосудам кровь и доставляет через кровяные тельца кислород до каждой клетки, так и с "Нарвских электростанций" электроэнергия доходит по электролиниям до каждой лампочки. Мне самому это сравнение с сердцем, качающим в наши дома энергию, понравилось. А о сердце надо заботиться, чтобы оно долго работало и служило нам.

- Вы, так сказать, человек международный, поработавший в глобальной корпорации. Здесь в Нарве кое-какие вещи происходят, очевидно, по-другому? Если послушать вас, то порой в одной фразе можно услышать слова как на эстонском, так и на русском и английском. Как вы приспособились к здешним условиям?

- Если вести речь о языке, то в "Elcoteq" команда была очень международная, и говорили в ней как на эстонском, так и на русском, поскольку многие работники были русскими, на финском, так как многие клиенты были из Финляндии, а также на шведском и английском. Надо применять тот язык, который наиболее оптимален для передачи нужной информации таким образом, чтобы люди лучше понимали ее, хотя, конечно, мне, как эстонцу, проще всего общаться на эстонском языке. Радует то, что как в "Elcoteq" имелись отлично знающие свое дело специалисты, желавшие все отшлифовать до блеска, так и здесь ситуация такая же. У нас довольно много людей, которые очень долго тут отработали, и львиная доля их - с высокой квалификацией и специалисты и фанатики своего дела.

- Каждое предприятие имеет в какой-то мере лицо своего руководителя. Что изменилось в "Нарвских электростанциях" после вашего прихода сюда?

- В энергетике присутствуют большие массы, давления и высокие температуры, поэтому определенные вещи тут должны быть консервативными. То, что мы хотим изменить, обусловлено происходящими на рынке изменениями. Если раньше доходы были довольно стабильно гарантированы, то сегодня рынок свободный и потребители со своими пожеланиями направляют нашу деятельность, и мы в своей организации должны привыкнуть к сознанию этого.

- Приезжая в Нарву, вы думали и о том, что это в каком-то смысле продолжение одной из линий вашего рода. Ваш дед - инженер Фердинанд Петерсен - ведь построил в свое время на своей хуторской земле гидростанцию на реке Ягала?

- Тут надо бы сказать, почему я вообще принял это предложение. Мне долго говорили о том, что я мог бы сюда прийти. Альтернативой было, по сути, отправиться по линии "Elcoteq" в Люксембург, что тоже не является, наверное, плохим местом. Но я думаю, что в Люксембурге было бы намного скучнее, чем сейчас в Нарве. Тут наверняка происходит гораздо больше изменений. Электричеством я заинтересовался вообще-то с детства, когда читал в журнале "Горизонт" проблемные статьи о том, как мир в будущем станет получать энергию.

Третьей причиной стала Нарва. Для людей из Таллинна Нарва оказалась необоснованно далекой, и этот город надо больше открывать для себя. Все же это третий город Эстонии и, как сказал мне когда-то Март Лаар, это - крупнейший пограничный город Евросоюза.

- Вернемся к вашему деду. Он был довольно значительным деятелем в истории Эстонии, но до сих пор о нем говорилось мало. Он ведь оказался одним из двух составителей текста манифеста о независимости, он, будучи первым министром дорог Эстонии, подписал также Рижский мирный договор, на основании которого немцы передали Эстонии много имущества. Вы успели с ним встретиться?

- Сам я его не видел. Он эмигрировал в конце войны в Америку. Знаю о нем в основном по его книге воспоминаний. Но дед действительно был активным человеком, интересовавшимся судьбой Эстонии и желавшим влиять на нее. Он учился в Петербурге, стал инженером по водному строительству и гидрологии. Участвовал в создании независимой Эстонии, и этот упомянутый Рижский договор стал, насколько мне известно, первым внешнеполитическим договором Эстонской Республики. Позднее дед посвятил себя развитию технического образования. Так же, как и мой отец, который был математиком и кибернетиком, автором нескольких учебников.

- Говоря о будущем эстонского государства, рано или поздно придется использовать волшебное слово "инновация". Вы являетесь также членом инновационной комиссии Министерства экономики и коммуникаций. На эту тему можно проводить долгие конференции и все равно всего не обговоришь, но не могли бы вы коротко отметить, что надо сделать эстонскому государству, чтобы здесь и в будущем дела шли хорошо?

- С точки зрения создания новых ценностей, очень важно укрепить в обществе мнение о том, что нам нужно много новых инженеров. Насколько мне известно, некоторые исследования показали, что в глобальной конкуренции преуспевают те страны, где инженерное образование популярно. Это очень важно для долгосрочного развития государства. Я вовсе не считаю гуманитарную сторону менее важной, однако основой все же является экономика, создающая новые дополнительные ценности. Вопрос в том и стоит, как привлечь больше молодежи к изучению реальных наук. Слово "пропаганда" звучит плохо, но государство могло бы очень много сделать, направляя мысли молодежи в том направлении, что стоит идти изучать физику, математику или стать инженером либо специалистом по электронике. Важно, чтобы сегодняшние молодые люди стали думать, что это очень интересные и нужные области, что их ценят и признают и с таким образованием можно работать повсюду в мире.

Больше следовало бы говорить и о том, что в Эстонии было очень много толковых и талантливых инженеров, и тут с годами создавалось много выдающихся новых технических ценностей.

- В своем CV вы не отмечаете, что в 2000 году газета "Постимеэс" выбрала вас человеком года в Эстонии. Несмотря на выражение такого внимания, вы не особенно бросались в глаза эстонской общественности, да и в СМИ ваше имя мелькает довольно редко.

- Это по сравнению с периодом десятилетней давности, когда Министерство иностранных дел каждую неделю присылало ко мне в "Elcoteq" какого-нибудь журналиста.

- Теперь вы уже не хотите внимания?

- Не знаю, я человек скромный. Может быть, дело и в том, что я в энергетике все же еще ученик.

- Будучи обслуживающим и хранителем сердца эстонской экономики, вы сами к положению звезды не стремитесь и не ждете с нетерпением приглашения на телепередачу "Танец со звездами"?

- Не жду, да и не пошел бы туда. Я уже не начинающий руководитель, который должен каждую минуту доказывать, кто он есть. В настоящее время наслаждаюсь коллегами вокруг себя, ведь все они - личности.

Эрик ГАМЗЕЕВ

Суббота, 8.9.2007

rus.pohjarannik.ee