Фильмы, бывает, снимают для славы, для денег, для зрителей, тоже, бывает, снимают фильмы. Но самый главный зритель у каждого киношника — это он сам. И самое замечательное в этом всём, что вот делает человек фильм для самого себя, ради себя, о самом себе и даже где-то на свои деньги, а результат получается интересный далеко за пределами отдельно взятой черепной коробки.



Сталлоне некогда начинал безвестным наивным сценаристом, который работал где-то там, где работают небогатые итальянские эмигранты, среди крюков и мороженных туш, и таскался со своим наивным сценарием по студиям, пытаясь донести до продюсеров мысль, что история простого итальянского эмигранта в тяжёлом весе, который хочет стать чемпионом, интересна не только ему, но и многим зрителям. Гений случая состоял в том, что Сталлоне подрабатывал в то же время там и сям в эпизодах и небольших ролях, и когда «Рокки» был запущен в производство, сценарист неожиданно для себя стал не только сценаристом, но и звездой этого фильма, собравшего при бюджете в миллион 225 миллионов по миру. А сам Сталлоне в одночасье стал последним героем боевика.

Тридцать лет спустя он снял совсем другой фильм, где всё тот же итальянский эмигрант бежит на закат и боксирует с тушей, а в финале выходит на ринг, но смысл во всём происходящем совсем другой, ибо для него действительно прошло столько лет, и он уже давно не так востребован на ринге, и собственный ресторанчик для рассказывания голливудских баек случайным посетителям для него тоже — пройденный этап, и молодые да ранние светятся по ящику, а в суставах отложение солей и нерастраченный, невыпущенный зверь сидит в груди.

«Рокки Бальбоа» Сталлоне снял о самом себе, как и тот, первый фильм тридцать лет назад. Снял предельно честно, без скидок на возраст и такого, знаете, подмигивания зрителю — всё мол не так плохо, я ещё ого-го. Нет, он уже не ого-го. И зритель уже в массе не помнит, кто же это такой, наш Слай, он вроде из восьмидесятых? Скорее из семидесятых, с неизжитым до сих пор акцентом отвечает нам Слай. А честность в наш век равна наивности, наивность же равна простоте. Какие там извивы сюжета, зачем боевик, сложные архитектурные построения на месте диалогов, психологические измышления на месте простой житейской мудрости. Слай захотел рассказать своё мироощущение из сегодня, глядя на себя тогдашнего сквозь монтажные врезки «архивных кадров».

От такого обнажённого автобиографизма происходящего — временами даже становится неловко, но зато этим разом снимается множество вопросов — ведь в итоге, он и правда победил. Да, Сталлоне — из когорты стремительно уходящих, которых мы помним скорее по видеосалонам начала девяностых, чем по кинотеатрам начала двухтысячных. Он в своё время сделал то, на что сейчас немногие способны — поменял под новые лекала всю голливудскую кинопромышленность, и даже если сейчас он не пригодился результату своих дел, это не повод пройти мимо его истории, брезгливо поморщившись на архаичный монтаж, тяжёлый акцент и склеротированные вены на голом торсе.

Сталлоне хорош в фильме как глыба, которая уже никуда не сдвинется, но которая видала на своём веку слишком многое, чтобы просто так уйти в безвестность. Да, это «старпёрское кино», сродни брюзжанию на лавочке, но кино настолько честное к себе, что не уважать его просто невозможно. И зритель почувствовал это, позволив и окупиться, и собрать должную долю зрительских и профессиональных похвал.

Можно рассуждать о том, что это, мол, фанаты прежних серий, но американские кинотеатры в массе посещают зрители до восемнадцати, заподозрить их в такого рода фанатизме тяжело — слишком большой временной разрыв. Однако результат получился: зритель и автор поняли друг друга, а значит, нашлись и слова, и образы, и даже этот «показательный бокс» в финале не выглядит ни профанацией, ни старческим маразмом, ни автошаржем.




Пусть, кроме пары стариков в кадре, мы не видим проработанных толком образов (у нас это отягощается ещё и крайне неровным переводом-дубляжом, будто произведённым совсем разными людьми с пропастью между ними), но ведь это и не главное. Видит ли зритель эмоцию, интонацию, которую хотел выразить режиссёр-сценарист-продюсер-актёр? Видит. А значит, фильм получился — живой, эмоциональный, небанальный.


До встречи в кино.


www.b-cool.co.il