Насколько серьезны экологические опасения? И кому выгодна борьба с «глобальным потеплением», на которую Мировой Банк призывает страны отчислять 1% своего ВВП?

Экофобии — болезни технократической цивилизации. К ним можно отнести и неоправданную тревогу по поводу изменяющегося климата, нацелившую мировое сообщество на ложный путь принятия решений. Пример тому — Киотский протокол. В то время как связь между потеплением и ростом концентрации углекислого газа в атмосфере пока не доказана, этот документ все же получил право на жизнь. Его участники взяли на себя обязательство уменьшить к 2012 г. выбросы углекислого газа на 5% по сравнению с 1990 г. Но почему именно углекислый газ? Сам по себе он не токсичен. Напротив, он нужен всем растениям как удобрение. В воздухе СО2 очень мало — всего 0,037%. Более высокая его концентрация ускоряет рост всех растений, в том числе и лесов — главных поглотителей парниковых газов.

Если углекислый газ перестанет поступать в атмосферу, растения исчерпают его запас всего за 8-11 лет, и тогда все живое прекратит существование. Выбросы углекислого газа, например, при вулканических извержениях, стимулируют рост растений, а следствием этого является выделение кислорода. Основная масса растений заключена в океане, поэтому Мировой океан (а не только материковые леса) является мощным поглотителем парниковых газов. В Мировом океане растворено 95% углекислого газа планеты, и при потеплении именно он, а не промышленность и деятельность человека, становится главным источником парниковых газов в атмосфере.

Моя позиция такова: международные соглашения должны быть ориентированы, прежде всего, на снижение выбросов огромного количества сернистого и угарного газа, бензапирена, окислов азота, сажи, тяжелых металлов и др. Именно они отличаются высокой токсичностью, мутагенностью и канцерогенностью. Концентрация этих вредоносных аэрозолей легко измеряется и должна больше всего волновать правительства и общественность.

Загрязнение Мирового океана, в том числе и нефтью (ею покрыто 13% поверхности океана), таяние арктических льдов и мерзлоты — вот основные факторы, влияющие на циркуляцию воздушных масс и изменение климата (не случайно Арктику называют «кухней погоды»), а не индустрия.

А потепление климата за последние 20 лет в Северной Европе связано с ослабеванием влияния Арктического зимнего антициклона, который «делает зиму» в Северном полушарии. Объясняется это таянием ледового покрова Северного Ледовитого океана. Норвежские ученые из института им. Фритьофа Нансена подсчитали, что ледовитость океана сокращается каждое десятилетие на 5%. Причина сокращения ледового покрова — не только в колебании климата, но и в изменении циркуляции теплого Гольфстрима — главной «печки» Северной Европы. Сегодня Гольфстрим все больше загрязняется теплыми сточными водами, бытовым и промышленным мусором. Именно Мировой океан, Арктика и Сибирь и должны стать предметом особого внимания ученых и политиков.

К сожалению, этого не происходит. Политики и обслуживающие их ученые получают Нобелевские премии и призывают нас присоединиться к борьбе с глобальным потеплением, к переходу национальных экономик на путь устойчивого развития. Признаюсь, мне неясны рассуждения о «светлом будущем» в ноосфере, которую нельзя измерить, взвесить, оценить, как и невозможно определить ее пространственные и временные границы (при всем уважении к создателям учения о ноосфере — российским академикам В.И. Вернадскому, Н.Н. Моисееву).

Главный фокус Киотского протокола состоит в том, что, даже безотносительно роста экономики, Россия в случае потепления станет колоссальным поставщиком углекислого газа. Прежде всего, из-за своего положения в центре самого огромного материка. В случае потепления именно здесь, а не в приокеанических районах, будет идти наиболее интенсивное повышение температуры на планете.

Оно приведет к таянию самого большого в мире массива вечной мерзлоты, где скованы огромные запасы мертвого органического вещества, в основном в виде торфа. С потеплением сибирские вечномерзлые торфяники из «хранилища» углерода превратятся в колоссальный источник выделения углекислого газа.

Причем, таять мерзлота начнет не только сверху, но и снизу, где в форме ледяных кристаллов находятся огромные залежи углеродосодержащих газогидратов. Поднимаясь к поверхности, они сразу будут переходить из твердой фазы в газообразную, выделяя в атмосферу колоссальные объемы метана и углекислоты. Ожидается, что с потеплением участятся пожары в сибирской тайге. С ними тоже начнут поступать значительные количества углекислоты. Тушить же таежные пожары при отсутствии дорог практически невозможно.

Никаких вышеперечисленных природных эмитентов углекислоты в Западной Европе нет. Вот и будет она, по условиям Киотского протокола, получать гигантские барыши даже в том случае, если промышленность России полностью остановится.

По оценкам профессора Николая Ткаченко, за последние 100 лет человечество, в основном за счет сжигания топлива и коррозии, изъяло из атмосферы уже не менее 10 тонн кислорода. Его содержание в атмосфере уменьшилось почти на процент и приближается к 20%. Этот негативный процесс снижает качество среды обитания человека, способствует болезням. Напомню, что, согласно санитарным нормам, предельное содержание кислорода в помещениях не должно быть ниже 18%.

Так почему бы не объединить усилия человечества не в мифической борьбе с потеплением, а в борьбе за сохранение кислорода, точнее — экосистем, продуцирующих кислород, каковыми богата Россия? Сейчас, благодаря им, в воздухе России отмечается самое высокое содержание кислорода на планете. Именно леса России, как и болота вечной мерзлоты, где все процессы гниения замедлены, являются главными поставщиками кислорода в общеземную сокровищницу.

Сергей ГОЛУБЧИКОВ,
эколог, вице-президент Национального геокриологического фонда России – «РИА Новости»

www.moles.ee