Наши политики еще более искусны. Что будет завтра? Анд­рус Ансип обещает «нежную», т. е. благостную для всех жителей посадку перегретой экономики. А дальше? Предсказывает он и более отдаленную перспективу: Эстония останется в числе трех стран с самыми высокими темпами развития экономики и неизбежно попадет в пятерку наиболее богатых и благополучных государств Европы.

Я не политик. В политике побывал лишь однажды — в составе последнего Верховного Совета СССР. К счастью, не пришлось объяснять избирателям — почему не сбылось. Вместе с моим другом и единомышленником академиком Виктором Пальмом мы сделали все, что было в наших силах, для бескровного восстановления государственной независимости Эстонии.

Почему не верю в «нежную» посадку? Я профессиональный экономист и знаю, что законы экономики объективны и жестки. Попытки заменить рыночную экономику тоталитарным плановым хозяйством завершились крахом и развалом Советского Союза.

Но и рыночная экономика развивается циклично, а экономический кризис является необходимым и неизбежным способом упорядочения возникающей ее разбалансированности на фазе быстрого подъема.

За ростом идет спад

В развитых капиталистических странах научились смягчать экономические кризисы и их последствия — методами государственного и межгосударственного регулирования прежде всего в денежно-финансовой сфере.

При не очень сильной разбалансированности экономики удается обеспечить мягкую посадку (часто ее называют рецессией). Но не исключена и более длительная депрессия в условиях относительно высокой степени разбалансированности и недостаточно эффективной экономической политики.

Но вернемся к Эстонии. Можно ли назвать экономическую политику предыдущих правительств Эстонии неэффективной? Нет. Напротив, денежно-финансовая система, образованная в Эстонии после восстановления государственной независимости, создавала на постсоветском пространстве наиболее благоприятные условия для предпринимательства и привлечения иностранных инвестиций.

Естественной и необходимой была интеграция в евро-атлантические структуры. Но при этом мы не теряли восточный рынок и успешно использовали свое местоположение на кратчайшем ганзейском пути в качестве экономического моста между Западом и Востоком, которое, по оценке независимых экспертов, на одну треть увеличивало наш ресурсный потенциал.

Мы достаточно мягко преодолели финансовый кризис и экономический спад, охватившие многие страны, включая Россию, в конце 1990-х годов, а в 2003 и 2004 годах по уровню инфляции были близки к средним показателям по ЕС (в 2003 году даже ниже) при значительно более высоких темпах роста ВВП.

Не здесь ли кроется причина столь высокой степени оптимизма нашего премьер-министра Андруса Ансипа, обещавшего к 2007 году перей­ти на евро с перспективой влиться в число самых благополучных стран Европы?

Но, как справедливо сказал недавно на пресс-конференции в Таллинне один из творцов успешной либеральной экономической модели в Эстонии и основатель Реформистской партии Сийм Каллас, вслед за бурным экономическим ростом неизбежно приходит спад и надо быть готовым к черным сценариям.

Кстати, напомнил Сийм Каллас, Великая депрессия на рубеже 1920-1930-х годов тоже началась с кризиса недвижимости в США. Хотя, думаю, в современных условиях, когда и великая держава США, и маленькая Эстония столкнулись с кредитно-ипотечным кризисом, до Великой депрессии дело не дойдет. Но и для оптимистических прогнозов на ближайшее время у нас основа­ний нет, более того, очень высока степень вероятности более длительного и болезненного кризиса, чем в конце 90-х.

Где же причина перегрева экономики? Бурный экономический рост и высокое потреб­ление обеспечивали, прежде всего, западные инвестиции. Но они шли преимущественно в сферу торгово-финансовых услуг при громадном рос­те ипотечного кредитования и мизерных вложениях в инновационную сферу.

По оценке Банка Эстонии, за последние два-три года из-за явного перебора в кредитных заимствованиях частных лиц риски попасть в трудное положение выросли в три раза. Долговое бремя жителей Эстонии достигло 100 млрд крон. Это больше годового бюджета страны и значительно (почти в два раза) превышает планируемые поступления из структурных фондов ЕС на ближайшие семь лет.

Возросшие риски относятся не только к частным лицам, но и к банкам, строительным фирмам и фирмам недвижимости, а дальше по всей цепочке — к экономике и социальной сфере Эстонии в целом.

Замечу, что я не только критически отношусь к некоторым обещаниям и действиям правительства Эстонии, но и сочувствую ему. Очень сложно принимать выверенные решения в условиях спада экономического роста, перерастающего в депрессию.

Если, например, не повышать заработную плату, то значительная часть рабочей силы, и прежде всего самые умелые и молодые, уедут из Эстонии на Запад. Но если заработная плата растет гораздо быстрее, чем производительность труда, как это имеет место у нас, дорожает продукция и снижается конкурентоспособность эстонских товаров на внешних рынках. Отсюда снижение объемов экспорта и бегство капитала из страны.

Новые косвенные налоги

Или, например, налоговая политика. Как обеспечить покрытие растущих расходов и даже бюджетный профицит в условиях экономического спада и при этом не нарушить обещание снизить подоходный налог? Остается единственная возможность — введение новых косвенных налогов: акцизов на ряд товаров и услуг, включая резкое повышение (с 5 до 18%) налога с оборота на тепло.

Результат: видимость роста бюджета и его расходной час­ти при нарастающей инфляции, съедающей доходы и сбережения большей части населения. Для решения столь сложных экономических и социальных проблем от властной элиты требуется высочайший профессионализм и чувство меры.

В утешение жителям Эстонии приводятся прогнозы, по которым и в ближайшие годы сохранятся темпы роста ВВП выше среднеевропейского уровня. В правительстве прог­нозируют рост экономики в стране на уровне 8,1% в этом году, 7,3% — в 2008 году и 6,8% — в 2009 году. Более скромный прогноз дает крупнейший в Скандинавии датский инвестиционный банк Danske Markets — 4,5% в 2008 году. Хотя и это выше среднеевропейского.

Но если средний уровень инфляции в 13 странах еврозоны составит в 2007 году чуть более 2%, то в Эстонии с сентября 2006 года по сентябрь 2007 года жизнь подорожала на 7,2%. В будущем же году при среднем росте доходов населения на 10-15% расходы в результате роста акцизов и инфляции увеличатся для среднего жителя на 20-25%.

Как справедливо замечает влиятельный член Рийгикогу от Союза Отечества и Res Pub­lika Tаави Вескимяги: «Очевидно, что нет никакого толка от роста экономики, если деньги будут стремительно обесцениваться». (Postimees, 06.09.07.)

Но есть ли у правительства возможность смягчить надвигающийся кризис? В экономическом цикле рано или поздно фаза депрессии сменяется реальным (а не видимым) экономическим ростом. Импульс создается массовым обновлением технологии и организации на основе инноваций, повышающих конкурентоспособность предприятий и страны на внутреннем и внешнем рынке.

Именно поэтому я не верю в слишком затяжной характер начавшегося кредитно-ипотечного кризиса в США. Доля этой великой державы в мировой торговле наукоемкой продукцией составляет 36%, а в стране существует эффективный государственный механизм финансовой поддержки частного бизнеса в рисковых инновационных проектах.

Эстония в этом направлении делает только первые шаги. До последнего времени в эстонском экспорте наукоемкая продукция составляла менее 1%. Но будем надеяться, что принятые правительством программы государственной поддержки инноваций и повышения конкурентоспособности эстонской продукции принесут свои плоды не в очень отдаленном будущем.

Значимый балансир

Другая возможность смягчить экономический кризис — нормализация экономических и политических отношений с нашим восточным соседом.

Разговоры о том, что роль России в нашей экономике незначительна, — чистый блеф. Транзит российских грузов был до последнего времени самой динамичной сферой в реальной экономике Эстонии. Грузооборот эстонских портов увеличился с 13 млн т в начале 1990-х почти до 40 млн т в 2006 году. При этом в наших портах с помощью иностранных инвесторов были созданы самые современные терминалы на Балтике.

Но транзит — это не только грузы, но и их дополнительная переработка с добавленной стоимостью, это развитие логистики, увеличение финансовых потоков и т.д.

Если же учесть и прямой товарооборот с Россией — экспорт эс­тонских товаров на восточные рынки и импорт относительно дешевого российского сырья (долгие годы мы, например, получали российский газ по ценам значительно ниже мировых), а также связанный с использованием российских транспортных путей товарооборот Эстонии с Китаем, Казахстаном и т.д., то восточный рынок услуг и товаров положительно влиял на 25-30% создаваемого в Эстонии ВВП. Достаточно значимый балансир нашей экономики, особенно в условиях начавшегося перегрева в кредитно-ипотечной сфере.

Необходим диалог

Почему же сейчас отношения с Россией столь плохи? «Бронзовая ночь» уже в прош­лом. В настоящее время главная причина — враждебная риторика и взаимные обвинения некоторых политиков с обеих сторон. Да, у России есть проблемы. А у нас их нет?

Что делать? Помню, в начале 1991 года на конференции в Таллинне известный антикоммунист Збигнев Бжезинский призывал к компромиссам. При этом он подчеркнул разницу восточного и западного менталитетов: для восточного менталитета компромисс — потеря лица, для западного — высшее искусство политика.

Чтобы найти взаимоприемлемый компромисс, необходим диалог между политиками и экспертами. Но политические игры вокруг проекта исследований по возможному маршруту NordStream закончились отказом эстонского правительства.

Результат всего происходящего — оборот наших портов и железной дороги резко упал. И это не предел. Принятие решения о резком повышении тарифов за перевозимые по Eesti Raudtee грузы приведет к тому, что российские, и не только российские, грузы пойдут в обход Эстонии, прежде всего — через Латвию, Литву и Финляндию, что, кстати, и происходит. Не превратится ли наша страна в европейский тупик?

И все же я надеюсь на ра­зумных государственных деятелей, которые есть и в Эстонии, и в России. В заключение опять же сошлюсь на Уинстона Черчиля. Он утверждал, что государственный деятель заботится не о краткосрочных политических выигрышах, а о долгосрочных стратегических интересах своей страны.

http://rus.postimees.ee/131007/glavnaja/mnenie/23745_1.php