Конкурент на горизонте

Воспитанница одного из ида-вирумааских детских домов Тамара (имя изменено) полагала, что ей повезло. Хотя с прежнего места жительства ей пришлось выписаться, в квартире, где она жила вместе с матерью до того, как та умерла, осталась престарелая бабушка. После окончания профтехучилища и отчисления из детского дома Тамара надеялась вернуться в эту квартиру — туда, где раньше был ее дом, где прошло ее детство, где многое напоминает о маме. Однако эти надежды девушке, по-видимому, придется оставить. Оказалось, что на эту жилплощадь помимо Тамары имеется еще один претендент — ее тетя.

Помочь Тамаре отстоять квартиру рядовой работник детского дома не может. Даже если между воспитателем и ребенком за годы пребывания того в детском доме завязались тесные дружеские отношения. Заявлять о правах воспитанника перед нотариусом и защищать их в суде должен будет законный представитель — инспектор по защите прав детей, то есть «чужой дядя с толстым портфелем». И то в случае, если имеется соответствующая документация: корректно составленное завещание, заявление на наследование жилья, которое, к слову, должно быть приватизированным. При этом может выясниться, что по степени наследования Тамара и ее тетя находятся на равных правах. Тогда «отбивать» квартиру или договариваться о разделе имущества придется уже непосредственно с «конкурентом». В чью пользу могут закончиться такие переговоры — неизвестно.

Проблема, с которой столкнулась Тамара, пока не носит массового характера. Хотя социальный работник кохтла-ярвеского детского дома Ольга Рандмаа признается, что в их учреждении было несколько подобных случаев. И это не просто папки с надписью «Дело». За каждым из них — судьба человека.

Конечно, даже если отстоять право на квартиру Тамаре не удастся, без крыши над головой девушка не останется. Взявшее на себя опеку над осиротевшими детьми государство обязуется предоставить им по выходе из детского дома какое-никакое жилье. «Правда, ни в одном законе не написано, каким конкретно должно быть это жилье, — делает оговорку Ольга Рандмаа. — Ребенок мог попасть к нам из трехкомнатной квартиры, а потом получить место в общежитии».

И все же отношение родственников-«конкурентов» вполне понятно: «О ребенке в любом случае позаботятся». Однако почему-то забывают о том, что маленький человек, не имеющий семьи, и так уже многим обделен.

Чиновники выбирают легкий путь

В непростую ситуацию попали еще двое детдомовских ребятишек из того же учреждения, что и Тамара, — Катя и Паша. Их мать признана недееспособной и отправлена на лечение в другой город. А брата и сестру приютили в попечительском учреждении. Все бы хорошо, да только на оставшуюся пустовать квартиру в девятиэтажном доме по-прежнему приходят счета: за вывоз мусора, пользование лифтом, аренду счетчиков…

Социальный отдел городского управления готов избавить семью от необходимости выплачивать накопившиеся долги. Квартиру продадут, а деньги положат на детский счет. Вот только смогут ли ребята через три-четыре года, после выхода из детдома, купить на вырученные деньги равноценное жилье?

Желающих помочь Кате и Паше сохранить квартиру найти сложно. Инспектору по защите прав детей, руководству детдома и другим уполномоченным людям не до того, чтобы возиться с правовыми актами и заниматься оформлением документов на списание долгов. Не говоря уже о том, чтобы попытаться, например, сдать жилье в аренду. Одним словом, действуют по шаблону, хотя с такой проблемой к ним обращаются не часто.

В действительности не каждый детдомовец может себе позволить «зарезервировать» квартиру или комнату, где он жил до потери близких. Кто согласится в течение нескольких лет оплачивать коммунальные счета или задаром отдать уже обжитое местечко? Тем не менее, охотников «поживиться» за чужой счет во время бумажной волокиты, связанной с оформлением ребенка в попечительское учреждение, по-видимому, немало, поскольку узнать судьбу опустевших квартир так и не удалось.

Без вести пропавшие… квартиры

Инспектор по защите прав детей Кохтла-Ярве Лариса Баранова говорит, что эти квартиры переходят в собственность города. «Они продаются, чтобы не накапливалось долгов», — говорит она. По версии же Арне Берендсена, директора того социального отдела, где работает Баранова, жилье присваивают родственники. «А продажей квартир город не занимается», — качает головой Берендсен. Так куда же они все-таки таинственным образом деваются?

В Силламяэском социальном департаменте – своя версия. «Если ребенок маленький и у него нет родственников, то город продает жилье. А вырученные деньги кладутся на счет сироты», — говорит старший инспектор Татьяна Шкурат. А если он уже взрослый или имеются родственники?

Фактом остается то, что детей, «застолбивших» за собой энное количество квадратных метров жилплощади, в детских домах нет. По крайней мере, так утверждают руководители попечительских учреждений Кохтла-Ярве и Силламяэ. Где же тогда живут воспитанники после того, как покидают детдом?

«Раньше при царе Горохе у воспитанников детского дома был вариант жилищной гарантии. Местные органы самоуправления официально закрепляли за ребенком конкретное жилье, принадлежащее некогда его родственникам или близким», — вспоминает Ольга Рандмаа, 16 лет проработавшая инспектором по защите прав детей. При этом исполком мог использовать забронированную жилплощадь по своему усмотрению, фактически же она оставалось за ребенком. «В результате различных видоизменений в законодательстве ситуация изменилась, — продолжает она. — И в конечном итоге никаких гарантий по бронированию жилья у детдомовских ребятишек не стало».

Прописка решает все

Новое местожительство выпускникам детдома теперь подыскивает муниципалитет того города, где ребенок был прописан ранее. По словам руководителей детских учреждений, процесс занимает немного времени, максимально — 4 месяца. А до тех пор воспитанник живет в детском доме. Каждая управа выполняет эту обязанность перед сиротами, исходя из своих возможностей, поэтому ребята, «вскормленные» в одном учреждении, могут устроиться очень по-разному.

Массовая приватизация жилья привела к тому, что в распоряжении управы Кохтла-Ярве осталось здание бывшего общежития и разбитые квартиры. В дорогостоящем ремонте брошенных помещений Арне Берендсен особого смысла не видит. Не привыкшие дорожить казенным имуществом сироты, по его словам, не оценят этот вклад. «С самостоятельной жизнью они, как правило, не справляются: не оплачивают счета за коммунальные услуги и спустя немного времени бросают квартиру», — говорит наученный опытом директор социального отдела. Старое здание общежития с облезлой штукатуркой и покосившимися лестницами, именуемое социальным домом, по мнению Берендсена, — самое подходящее место для детдомовцев. В роли соседей — пенсионеры и люди с низким уровнем достатка. «Это своего рода реабилитация», — говорит директор.

В отличие от сверстников из кохтла-ярвеского детского дома, Вадиму Артюшевскому из Йыхви посчастливилось получить от родной управы однокомнатную квартиру. «Не хрущевку!» — хвалится юноша приобретением. Жилье социальное, то есть сдается Вадиму в аренду. Заключенный на год договор можно продлевать до бесконечности, если исправно платить по счетам. И все же это лучшее, на что может рассчитывать выпускник детского дома, не имеющий средств на приобретение собственного жилья.

В общем, вариантов жилищного обеспечения детдомовцев не так много: социальная квартира, комната в социальном доме или место в городском общежитии. Правда, девушке может повезти чуть больше, если она встретит принца на белом коне и с жилплощадью в придачу.

Деньги, которые могут быть использованы на покупку своей квартиры, теоретически есть у тех ребят, кто во время пребывания в детском доме получал пенсию по потере кормильца. Тогда к моменту выхода на их счету имеется какой-то стартовый капитал. «Но я не помню такого, чтобы кто-то за свои деньги покупал жилье», — говорит заведующая детским попечительским учреждением «Лоотус» г. Силламяэ Татьяна Баева.

Государственные полуфабрикаты

В Силламяэ воспитанников детского дома тоже не обижают. Жилищная комиссия выделяет им по выходе из учреждения социальную квартиру, реже — комнату. И трудностей, по словам Татьяны Баевой, на этапе получения жилья обычно не возникает. «Проблемы начинаются потом, — говорит она. — Если в течение 4-6 месяцев подросток не будет иметь постоянного дохода, он эту квартиру не удержит».

Молодому человеку с заурядными способностями и дипломом профтехучилища не так-то просто трудоустроиться, особенно в регионе с высоким уровнем безработицы. Для того чтобы найти средства к существованию на первое время, нужно побегать по инстанциям, «намозолить» глаза чиновникам, зарегистрироваться на бирже труда. А это уже достаточно сложное испытание для тех, кто привык жить «на готовеньком».

«Детдомовские дети вообще не адаптированы к нашей жизни», — говорит старший инспектор Силламяэского социального департамента Татьяна Шкурат. По ее словам, они не знают, как заплатить за квартиру, не могут даже открытку по почте отправить. «Внешне он, конечно, взрослый дядька под два метра. Он и курит, и уже на девочек заглядывается, а с другой стороны — ребенок ребенком. Попадись житейская ситуация, где нужно срочно найти выход, он — пас», — вторит Ольга Рандмаа. Это результат сформированного в детском доме отношения к себе и окружающим: «Мне все должны, я — государственный!» — считает она.

Именно с таким стереотипом мышления воспитанники детских попечительских учреждений приходят в мир взрослых, в мир, где человек человеку — волк. Происходит столкновение реальности и созданной в детдоме иллюзии. «Теперь не ему должны, а он должен: платить по счетам, искать себе работу, убирать в собственной квартире, с товариществом как-то жить и не ругаться, с людьми общаться вежливо, быть внешне приятным окружающим», — перечисляет новые обязанности детдомовца Ольга Рандмаа. В результате в сознании подростка происходит перелом. «Он начинает хамить должностным лицам, напрочь теряя при этом отношения с людьми, от которых зависит его материальное благополучие», — описывает традиционный сценарий Ольга Рандмаа.

Дальнейшее развитие событий представить нетрудно. Долги и неустроенность толкают неопытных мальчишек и девчонок, уже по сути взрослых, в компанию таких же, как они. И так дальше вниз по лестнице. Ольга Рандмаа считает: «Одной из причин социального падения является то, что дети некоммуникабельны. Они не могут сами адаптироваться в обществе».

Пытаясь удержаться на плаву

В поисках «легких» денег ребята зачастую идут на преступление. «Недаром говорится, что человек из детдома — это либо бывший, либо будущий осужденный», — говорит Татьяна Баева. Хотя инспектор молодежной полиции Светлана Сафронова особой жестокости у детдомовских подростков в ходе работы не замечала. «Дети из асоциальных семей могут оказаться гораздо опаснее, поскольку не знают, что такое настоящий дом и уход. Они не получают даже элементарного воспитания, которое дает детский дом», — проводит параллель Светлана Сафронова. И добавляет: «Но детдомовцы более ломкие. В кризисной ситуации они оказываются абсолютно беспомощными».

Для того чтобы выжить в чужой среде, у ребенка должен быть прочный внутренний стержень. Нынешняя система государственной опеки не способствует его формированию. Похоже, что в пересмотре нуждаются и законы, призванные защищать права сирот. Пока же найти управу на расхитителей их имущества проблематично.

www.moles.ee