Валерий Сайковский

Еще со времен первой республики правители играют в одну игру — якобы все их решения правильные, а те, что особенно непопулярны — вынужденные. В первые годы независимости якобы нет другого выбора — срочно разворачиваться на Запад и игнорировать возможности более взвешенного курса, с сохранением нормальных отношений с Россией. Позже нам объясняли, что в авральном порядке придется вступать в НАТО, и как можно быстрее в Евросоюз, иначе потеряем недавно обретенную независимость под сапогом российского солдата и под ее экономическим давлением. Было еще много локальных внутриполитических решений (передача контрольных пакетов в экономике иностранцам, реформа образования и прочее).

Все описанные внешнеполитические решения продавливались по очень примитивной технологии: нам промывали мозги масс-медиа, что это жизненно необходимо и выбора нет. Параллельно втихаря предпринимались конкретные действия (не очень конституционные) и начинались переговоры с получением расплывчатых одобрений на не очень высоком уровне. И на завершающем этапе объявлялось, что все почти решено, дороги назад нет и те, кто тормозит окончательное оформление решений, борются против будущего страны, а любое промедление — серьезный подрыв ее престижа. Во внутренней политике
задним числом лениво что-то объяснялось. И я говорю только о принципиальных решениях. Все принималось так, как будто альтернатив нет.

Долгое время плохие отношения России с Западом и нездоровое кредитное благополучие в экономике позволяли игнорировать необходимость общественной дискуссии, обсуждение альтернатив и принятие каких-то более уравновешенных решений. Теперь ситуация изменилась. Стало ясно, что далеко не все решения были оправданы. Невольно возникает вопрос — были ли альтернативы?

Главная альтернатива. Российское направление

Никто не заставлял так портить отношения с ней, как это произошло в 1990-х. Абсолютно необязательно было налаживать отношения с Западом в ущерб отношениям с восточным соседом. Есть пример Финляндии, которая после Второй мировой войны и потери части территории в 1940 году впоследствии настолько наладила отношения с СССР, что к восьмидесятым годам вошла в мировую пятерку по доходам на одного человека. Ей не было необходимости до последнего времени входить в Евросоюз (вошла только в 1994 году). До сих пор не нужно членство в НАТО. Речь идет о стране, потерявшей многие десятки тысяч жизней только в войне 1940 года. Нормальные отношения с Россией дают возможность не тратить слишком много на оборону, при устаревании вооружений выгодно сбывать их в ту же Эстонию и восстановить экономику после кризиса 90-х годов.

У эстонского народа вновь появился исторический шанс наладить эстонскую жизнь самому (!!!), создать условия для устойчивого развития и избежать катастрофы первой республики. Как его использовали? Очень странно. Бурно создавались бюрократические
структуры. Основной пыл направили на борьбу с не очень реальной российской угрозой. Вступили во все мыслимые международные структуры, создав райскую жизнь за счет налогоплательщиков 3-5 тысячам элитных граждан. Реально страну не развивали. Умной политикой безопасность не обеспечивали.

А шанс этот начинает уходить и через пару лет уйдет окончательно. И никакие международные структуры не станут думать, как сохранить эстонскую жизнь (язык, культуру, самобытность). Самый большой упущенный шанс и абсолютно аморальное действие элиты в том, что имея несколько лет неограниченную финансовую подпитку, страна проела ее, променяла модернизацию экономики на параноидальный кредитно-строительный бум. А настоящее преступление, что не сделано ничего существенного для развития провинции. Везде и всегда это было главным элементом сохранения идентичности. В маленькой Эстонии это вполне можно было сделать за короткий срок. Если хотеть. Развитие новых производств само по себе оживило бы жизнь за пределами столицы благодаря размещению на сравнительно недалеких и удобных в части коммуникаций нарождающихся технопарках.

В реальности же одновременно обескровили провинцию утечкой кадров на стройки столицы, скандинавские торговые сети добили провинциальную торговлю и мелкое хуторское хозяйство, стала не нужна значительная часть инфраструктуры. Параллельно со всем этим открытая экономика (польские и финские продукты) добили ту часть сельского хозяйства, которая оставалась. А дорогая энергия в нашей не очень южной стране всю оставшуюся экономику уничтожает сейчас окончательно.

Бодрые разговоры про евро закончатся после выборов. И ждет страну многолетнее прозябание, так как моральных сил к изменениям не видно. Какие фантастические планы вынашивали наши правители, не очень понятно. Ведь все они ездят к родственникам в провинцию хотя бы на рождество и Иванову ночь. Наверняка рассказывают про свои успехи на ниве государственного строительства. А их родственники — скромно молчат про безработицу и прочие проблемы. Долготерпение эстонского народа уже превысило все нормы и перешло в стадию мазохизма. И если это продлится еще пару лет, то эстонская провинция просто начнет вымирать. Почему это волнует поляка, а не эстонскую патриотическую общественность?

Нынешняя элита сама не уйдет. Но и политических сил, способных что-то изменить, нет тоже. Дело уже дошло до неадекватных вещей: зеленые, пройдя 2-3 круга по судам, уже привлекают охранные фирмы к спорам, народники окончательно запутались с объединениями и размежеваниями. Центристы и реформисты стали просто разными полюсами одной большой проблемы — нежелания расстаться с властью при полном отсутствии позитивной программы.

И будем мы скоро по секрету рассказывать друг другу на кухне про хорошую жизнь в 2003-2007 годах, опасаясь, что это будет приравнено к призывам к свержению конституционного строя. Чем дальше, тем сильнее будет осознание, что мы упустили в это время.

Помимо экономики, у страны был шанс наладить межнациональные отношения. На волне европейской интеграции русские оживили свои надежды. Началась новая волна интереса к языку и гражданству.
Им бы немного внимания и понимания в реформе образования, а им — бронзовую политику. Со временем те, кто устроится за границей, в редкие приезды будут смотреть на оставшихся соплеменников как на убогих. А эстонцы со временем станут в Европе символом народа самых больших упущенных возможностей.