Интересно, помнит ли он эти слова? Я - запомнила. Концертные программы, театральные спектакли, книги, кино, теперь цирк. Все, что делает Ефим Шифрин, имеет отношение к искусству, находит отклик и дарит людям радость.
Надо было подняться над землей


- Предположив, что не все наши читатели и ваши зрители знают кровное родство Ефима Шифрина с цирком, расскажем им о том, как вас туда потянуло.

- У нас с цирком родство-то не кровное, я даже не племянник цирка. Просто учился в Эстрадно-цирковом училище, но на эстрадном отделении и у театрального педагога. Так получилось, что эстрада, театр и цирк еще тогда сошлись в моей жизни. Смотрите, какое сложное сочетание: эстрадно-цирковое училище, эстрадная специализация, цирковое здание и театральный режиссер. Ну, как такая отрава могла не сработать? Гремучая смесь! Вот спустя годы она и взорвалась.

- Классно было участвовать в этом, как теперь говорят, проекте?

- Вообще я очень доволен: что-то такое надо было предпринять. Во всяком случае, над землей надо было подняться. И такую возможность мне дали сразу. Это была воздушная гимнастика - первое состязание, которое предложили зрителям в эфире.

- А если бы десять лет назад вам сказали, что когда-нибудь будете парить под куполом?

- Если бы полгода назад мне сказали, что я буду на 20-метровой высоте выделывать всякие кренделя, не заглядывая ни в паспорт, ни в свидетельство о рождении, я бы сильно удивился. А когда посмотрел на себя в эфире...

- Понравилось?

- Нет, чуть не упал без чувств, потому что не думал, что это так высоко. Смотреть-то на это страшно, а делать вроде не так страшно, просто времени-то на страхи не было: тут руку протянул, здесь ноги поднял. Главное - не забыть тянуть носки. И еще важнее - не уронить партнершу, она ведь выступала без страховки. А увидел на экране - и ужаснулся.

- А после того, как ужаснулся? Страшно было пойти туда опять?

- Нет. Задним числом-то смелый. И когда меня об этом спрашивают, всегда повторяю: страхи я оставил на служебном входе. Мне эта фраза очень нравится. Но ведь так на самом деле и есть: если бы со страхами вошел, тогда бы и к обезьянам в клетку не полез, и не следовало бы садиться на моноцикл, на котором только детей впору учить с их чувством баланса. Ну, я уже не говорю про заднее сальто с места...


Это не плюшевые мишки в «Детском мире», это звери

- А какие номера в вашем исполнении мы увидим в шоу «Цирк со звездами»?

- Вообще-то слово «звезды» в этом контексте ненавижу. Утешаюсь тем, что им нас окрестили, чтобы отличить от нормальных и хороших профессионалов. Так вот, каждого «звездуна» обязали исполнить по три номера. Я выбрал для себя те, которые меньше всего имеют отношение к профессии: воздух, это на цирковом жаргоне воздушная гимнастика, акробатику и иллюзию. Два из них будут выполнены на высоте, а один - на земле. Ну, буду подпрыгивать...

- Однако на всех снимках, которые нам прислали из цирка, вы изображены исключительно с обезьяной.

- А это потому, что аттракцион с обезьяной стал самым громким событием в самом начале проекта. Ведь все шло очень гладко, и все интернетовские шутки продолжали бы множиться, и этим острякам была бы совершенная вольница, если бы во время спектакля одна из цирковых обезьян меня не укусила. Вот тут разом прекратились все шутки, все сравнения: Дарвин, эволюция, дескать, Шифрин не участник эволюционного процесса. Все это разом прекратилось, потому что событие-то было из ряда вон выходящее. Обезьяна у зоологов проходит по разряду хищников, а тут не маленький обезьянчик в меня вцепился, а здоровенная дылда.

- Шимпанзе?

- Да, шимпанзе. Там целая история случилась, совершенно неожиданно и, в общем, закономерно. Внезапно на арену выскочил малыш, который по наущению мамы должен был вручить мне цветы. А мамы забывают, что дети этого не должны делать, детей с букетами нельзя отправлять к артисту во время любого звериного аттракциона, потому что это не плюшевые мишки в «Детском мире», это звери. А тут обезьяна встрепенулась, вроде устремилась к малышу... Мальчонку-то успели в охапку сгрести, но ее сознание уже помутилось. И во время исполнения одного ее трюка, когда обезьяна начала пробовать на вкус лепесточки, которые осыпались с ребячьего букета, я дал ей команду делать то, на чем она остановилась. И эта метнувшаяся в воздухе моя рука была воспринята как угроза: она - бац! - и хрястнула ее между челюстей. Но хвалили меня как раз не за это. Во-первых, аттракцион у меня был сумасшедший, он мне достался на проект как эстафетная палочка от Азиза Аскаряна, знаменитого обезьяньего папы. А помимо того, я весь аттракцион довел до конца и расквасился, когда зал поднялся. Они поднялись, а я чего-то растрогался, и что-то капнуло там из глаз. Я ведь не привык к тому, что зал встает. Я знаю, что зал встает, когда выносят, или когда очень хорошо. Но выносят - вроде был не тот случай. А очень хорошо - я согласен.


Родство, о которое побито столько копий

- Так что же выяснилось при ближайшем рассмотрении - мы произошли от обезьяны?

- Вы знаете, можно было бы шутливо что-то сбацать в ответ, но я на самом деле во время проекта ужасно увлекся антропологией. Меня на самом деле заинтересовало это родство, о которое уже побито столько копий. И если не шутить по инерции, то, конечно, мы представители одного вида гоминидов, и когда-то в этой самой длинной цепи эволюции пути наши разошлись. Мы, конечно, не сильные родственники, но ближе, чем они, у нас никого в природе не существует.

- Значит, все-таки произошли…

- Ну, я не очень люблю выражение «от обезьян», потому что обезьяны и человек - это приматы, представители вида гоминидов, то есть те, кто немножко возвышается над остальным животным миром. Самое смешное, что у нас разница в генах - какие-то несчастные проценты, а все остальное - да, общее. Так что человек может себе не льстить своей отдельностью. Мы - да, родственники.

- А почему ни одна обезьяна никогда потом не стала человеком? Почему этот процесс остановился?

- Он не остановился...

- Вы хотите сказать, он пошел в обратную сторону?

- Не хочу. Сколько обезьян уже исчезло, и сколько исчезло промежуточных звеньев из этой цепи, всякие там неандертальцы, астралы, питеки, все, кто им предшествовал. А те, кто развивался параллельно, до сих пор соседствуют на планете. Нет, процесс не остановился, и глупо было бы воображать, будто бы сначала был лемурчик, потом шимпанзе, потом орангутанг, а потом человек. Нет, это такие родственники, которые теперь уже будут жить параллельно всегда. Но, несомненно, у них был один общий предок. Как был общий предок у всего на планете - маленькая клетка, которой впервые пришло в голову поделиться надвое.


«Мы просто полили потом и слезами манеж»

- Жалко, что вы приезжаете к нам без обезьян.

- Да, жалко. Но это очень дорогой аттракцион для того, чтобы с ним кочевать.

- А это шоу, «Цирк со звездами», уже куда-то возили?

- Нет, мы с ним пока не ездили. Просто проект был очень долгий, поэтому я с ним сроднился. Это как, знаете, когда долго ходишь на лыжах - снимешь их, а ощущение, что ты еще скользишь по земле. Так и у меня ощущение, что с цирком я еще не завязал. Тем более, готовясь к гастролям в странах Балтии, мы продолжаем ходить на репетиции.

- Хорошая у вас была компания? Интересная?

- Я ведь работаю уже лет тридцать, и каждый раз на время проекта складывается маленький социум, маленький подряд, похожий на семейный, со своими почти семейными заморочками, с любовью, с ревностью, с каким-то общим трудом, с какими-то общими обязанностями, с разным успехом. Вот в этом цирковом доме семья сложилась почти идеальная, я не помню ни одной разборки. Может, оттого, что труд циркового артиста - это один из самых честных трудов на свете, которые я знаю. Наврешь - и ухнешься на землю. Соврешь - и партнерша упадет. Тут бы Станиславский со своим «не верю!» не прошел. Не верю - бабах! - и ты летишь из-под купола на землю. Так вот, оттого, что труд честный, и все были заняты именно трудом, на все остальное не хватало ни сил, ни времени, ни желания. Напротив, все друг друга поддерживали. Помню, едва сформировался коллектив, из разных, шерстистых, амбициозных и не похожих друг на друга личностей, как у меня случилась история с обезьяной. И, несмотря на скандировавший зал и почти вселенский успех, один из членов жюри поставил мне «девятку», а не «десятку». Это его право, и дай Бог ему здоровья. И вдруг - выхожу с манежа, и моя новая семья, все десять участников проекта, с которыми я еще не успел как следует сойтись, мы еще только на манеже репетировали, дружно орет в камеру: «Со-рок! Со-рок!» Это они меня таким образом поддержали, не зная моего совершенного равнодушия ко всяким оценкам, что к школьным, что к институтским, что к этим, цирковым. Приятно было, конечно.

- А ревность где была?

- Ревность?

- Ну да, вы же сказали: семья со своей ревностью.

- Ну, может, там, у девочек... Я так понимаю, что девчачьи привычки - куда без них? Там, на женской половине дома, не все бывало так складно, но тоже не доходило до разборок или выяснений. А на нашей, мужской, было совершенно мушкетерское братство. И все мы ужасно сдружились, и грустно было расставаться, хотя у нас не было совместных номеров, мы просто полили потом и слезами манеж. А самое трогательное: при раздаче всех слонов и наград мы все, победители, получили очень необычный подарок от Максима Никулина - спрятанный в багетик кружочек ковра, на котором репетировали.

- Когда Максим Никулин приезжал в Таллинн, он с восхищением рассказывал об этом проекте, хотя «пиарить» его не было никакой нужды, он здесь был по другому поводу.

- А я понимаю, почему это действительно самый необычный проект. Вот есть лед, да? Там ты приобретаешь навык катания, осваиваешь какие-то элементы - и дальше, из раза в раз, все равно демонстрируешь катание. Ну, надели на тебя сарафан, потом цыганский костюм, потом еще что-то, но при этом ты все равно катаешься на коньках, из субботы в субботу. А здесь ничего не повторяется, поэтому совершенно необычно. Ничего не повторишь в воздухе из того, что освоил на земле. Ничего ты не повторишь с обезьянами из того, что освоил в клоунаде. Ничего не повторишь в жонглировании из того, что освоил на моноцикле. Абсолютно разные приложения сил! И я думаю, наш проект привлек огромное количество телезрителей и обычных зрителей, которые ходили в цирк, только этим фантастическим и совершенно неправдоподобным превращением людей, которых все привыкли видеть поющими, шутящими... Когда Артем Михалков попер по канату, а потом еще перед финалом повторил свой номер на канате, натянутом под углом 30 или 40 градусов, - у нас у всех взмокли руки. Ведь это же почти нереально. Или Ксюша Собчак, когда она работала воздух без страховки! Она же поразила даже тех, кто ее в упор не замечал до этого или кого она раздражала пуще красной тряпки...


Кто-то же должен играть стерв

- Теперь все делают акцент на том, что в этом проекте она поразила еще и нормальным поведением...

- Вообще все люди нормальные. Они становятся ненормальными в зависимости от того, какими они себе больше нравятся. На этом проекте ненормальных не было, потому что нам друг перед другом нечего было демонстрировать. Вообще она непростой и очень своеобычный человек. У нас с ней были чудесные отношения...

- А почему - были?

- Ну, мы же сейчас не встречаемся.

- Вот, встретитесь в Таллинне.

- Встретимся. И с ней я, кстати, встречусь с радостью. Эта девочка - совершенный полиглот, с безупречным вкусом стиля, прекрасный знаток живописи. Ну, захотелось ей быть такой, какой ее не любят, - ну, такой вот выбор. Но мне кажется, что тот образ, в котором она предстает на разных дециметровых каналах, это еще какая-то десятая ее роль, помимо цирковых ролей. Кому-то это нравится, кому-то не нравится, но кто-то же должен играть стерв. Вот Марья Владимировна Миронова всю жизнь такую играла. И Ксюше понравилось быть в таком амплуа. Но если вы поговорите с ней один на один, вы будете поражены, насколько она не соответствует своему экранному образу.

- А опасности заиграться нет?

- Конечно, есть опасность срастания. Когда мне лет 20 подряд приходилось изображать «Люсиного мужа», которого я ненавидел всеми фибрами души, природа мне за эту ненависть отомстила: я стал говорить, как он. Меня идентифицировали с ним, и пока я от него не открестился, дело с места не сдвигалось.

- Вы хорошо от него открестились: я про «Люсиного мужа» совершенно забыла, хотя, между прочим, хороший был «муж». Сейчас вы напомнили - так даже не сразу въехала, какой именно Люси муж, стала всех Люсь в уме перебирать.

- А раны-то болят…
Течет река Лета

- Слышу, что с юмором все в порядке. Надеюсь, на эстраде тоже? Или уже все - с головой в цирке?

- Я что, с ума сошел? Я люблю, когда в жизни все и сразу.

- И с театром не покончено?

- Играю! Очень много играю. Из всех спектаклей Романа Виктюка, в которых я был занят, два продолжают идти - «Путаны» Нино Манфреди, с которыми мы были в Таллинне, и «Коза» Олби. С удовольствием играю у Владимира Мирзоева в «Драконе». К сожалению, этот спектакль мы привезти не можем, слишком сложная декорация. А сейчас в российском прокате победно прошел фильм Андрея Кончаловского «Глянец», там у меня, говорят, хорошая роль.

- Себя играете или персонажа?

- Я же еще не потерял рассудок. Нет, там персонаж, совсем на меня не похож. Во-первых, грим суровый - я же им в жизни не пользуюсь, только ногти стригу, и все, больше себя никак не меняю. А там - противный такой дядька... Вообще себя-то бы с радостью сыграл. Но кто же мне такую роль напишет?

- А сам?

- А я же про себя мало чего знаю. Знаете, как та бабка говорила: откуда я знаю, что я думаю, если я еще не сказала.

- Но вы же книги писали, хорошие были книги.

- И сейчас еще пишу. А одну вообще решил не издавать. Она висит в Интернeте на моем сайте и нравится мне больше других. Называется - «Мир тесен».

- Давайте сайт.

- Даю: Shifrin.ru

- Думаю, многим будет интересно прочитать.

- У нас там счетчик на сайте, и оказалось, это у меня самая посещаемая страничка. И я подумал: ну, какой бы тираж был у книжки, если бы она не висела в Интернете? А тут - столько откликов!

- Зато книжку можно взять в руки: по старинке, по привычке…

- А сейчас уже по старинке и по привычке берут в руки ноутбук, который даже имеет форму книжки. Кшиштоф Занусси как-то сказал: эпоха Гуттенберга (в смысле - книгопечатания) закончилась. А знаете, как называется книга, которую сейчас пишу? «Течет река Лета».

- Сильно.

- Характерное название для склеротика. Я начал все забывать, поэтому решил все записывать. А Лета - река забвения. Благодаря книжке хоть что-то вспоминается, а то уже думал - все, стерлось.

Элла АГРАНОВСКАЯ

www.moles.ee